Внутренняя заморозка и развитие.

Замораживая себе мозг, я пытаюсь пробиться к концентрированной реальности.Множество зеленых стеблей погружались в клубок ветра, твердые дали и бесконечный свет. Разжигаемые подвижностью, они с детства пытались постигать все более совершенные формы, преобразуя себя в себя.

Спирально замыкаясь на достижении этой цели, многократно им удавалось преображаться в невиданные смыслы. И так же многократно они превращались в философию бытия и колкие мысли.

На пути странствующего призамыкания, встречались им действующие картины окружения, как истинные тени в сумбурных снах, подернутые пеленой сомнений и завесой кричащих несоответствий.

Путь долог и короток в неизменности своей. И все-таки, этим невидимым странникам не казалось, им передавалось миниатюрное знание о переходе в колоссальных масштабах. Проходя свои дороги и миллиарды, цель даже не приближалась, она становилась внутренним выражением.

И среди всего этого дорогой не спеша жил человек.

АБСТРАКЦИЯ

Все острое, шипучее. Нет ни точки входа, ни точки выхода. Лишь глаз сумбурный бегает от края, до края, натыкаясь на красные сполохи плаксивости.
Разломанный на куски, мгновенно оказываешься в середине черной бесоватой линии, и мчишься скачкообразными формами, лишающими устойчивости. А где же небо?
Непреодолимо холодно в буре жесткого стеклянного покрова. Возникает острая необходимость в молоточном ударе и бегство из паники.
Стихийно.

Образ.

Образы в голове текут как вода, смешиваются, перетекают, образуя один поток живой картины. Через них намного легче понять суть вещи, из которой они вышли. У них нет ни начала, ни конца, ни верха, ни низа. И поэтому, уловив образ можно четко оказаться внутри и почувствовать вещь в ее истинном виде.
Полчаса видимой вещи, печальный огрызок уже утраченного, а вскоре и забытого. Подслушанного, но не услышанного и горячо не осознанного. Это пепел в газах. А нужен огонь. Лед пусть едят другие....

Картины нашел здесь.

Дровосек и дерево.

На бескрайних заснеженных просторах, стояло исполинское дерево. Мощью веяло от ствола, легкостью от кроны. Множество зверей и птиц силилось на том дереве и не меньше обитало вокруг. Дерево стояло веками.

Однажды мимо проходил дровосек. Он сразу обратил внимание на столь прекрасное творение природы. Его поразило величие и неприступность. Подойдя ближе, в нем возникло непреодолимое желание срубить великана.

Гигантским топором, он орудовал три дня и три ночи. Все птицы, а с ними и звери разбежались в разные стороны. Попрятавшись, они ждали, что будет дальше. И даже ветры притихли на это время.

На четвертый день топор дровосека рассыпался в прах, ветры подхватили и разнесли его по четырем сторонам света.
- Ах, ты б…дь! – вырвалось у дровосека, и он достал из-за пазухи новый топор, в три раза больше прежнего.

Три дня он работал, не покладая рук. Пот в три ручья лился с него. Снег превратился в грязь. На четвертый день и этот топор рассыпался, и был так же развеян ветрами по четырем сторонам света.

И тогда решил дровосек грызть то дерево, покуда оно не упадет. Весь рот изодрал он в кровь щепой, зубы ломались один за другим, но он продолжал, пока и зубов не осталось.

Тогда поджег он дерево и стал смотреть.
Горит дерево ярким пламенем, черный дым до неба поднимается. А сердце дровосека наполняется радостью. Бегает он вокруг него и сильнее прежнего раздувает огонь.

И вот сгорело дерево, оставив после себя высоченную черную гору пепла.
- Да, - промолвил весело дровосек, почесывая затылок. А затем начал хватать черный пепел и в глотку себе запихивать.
Съел половину, а половину не осилил.

Еще раз глянул на гору пепла и решил ее с собой унести. Огромными ручищами распихал пепел по карманам и остался доволен.

Стоит дровосек весь черный и внутри, и снаружи, посреди бескрайнего белого поля. Вокруг не души: ни птицы над ним не летают, ни животные к нему не подходят.

Постоял он вот так, один одинешенек, да и побрел, куда глаза глядят, по пути разбрасывая черный пепел и сея пустоту.

Сегодня я кормил птиц шоколадом.

Сегодня я кормил птиц шоколадом, насвистывая мелодию желтых осенних листьев. Сладкие ощущения проникали через воздух, превращаясь в опавшую листву и теплый бриз свободного дыхания. Легкие пташки кружили вокруг моей головы, схватывая шоколад на лету, они сплетались с осенней мелодией. И звучание наполнялось смыслом и новой силой срывать пожухлую листву со спокойных деревьев.

Не торопливо текло желтовато-осеннее время. Слышались звуки флейты, виделись красочные пейзажи. В голове двигался неспешный хоровод звонких переживаний.

Птицы были довольны, а вместе с ними и я, как и окружающая нас природа.
Шоколад придавал всему происходящему мягкие границы смещения сезонов.

Так уходила золотая осень, оставляя мостики и переходы в иное измерение. Давая насладиться всеми прелестями надолго растянувшегося момента, запечатлеть в ощущениях всю величественность и красоту.

Мы актеры.

Как трудно порой оставаться самим собой. Ведь если задуматься, то каждую минуту своей жизни мы играем, проводим в каком то новом обличии, прыгаем с одного остравка реальности на другой. А где мы настоящие? В какой момент мы обретаем собственную оболочку и являемся актером, играющим самого себя? Вопрос остается открытым.

Через голову в сердце.

Сидел, слушал PORTISHEAD. И тут в голову мне заползи вот эти работы, и добрались до сердца. А автор живет здесь.

Я вода.

Прозрачность явно мое качество.
Чуть-чуть теплее и я начинаю разливаться вокруг, без остановки. Стремлюсь повсюду быть, обходя преграды. Во мне существуют водоросли и мелкий планктон. Тяжелые мутные медузы и акулы зубастые. Счастливые чудаки с масками на лицах барахтаются внутри, при помощи меня, ощущая легкость полета. Они люди и я, внутри их тел, так же осуществляю живительную функцию. Проистекаю. Творю. Капаю.

У меня есть ноги и руки. Я умею рассказывать истории, очень тихо нашептывая своим слушателям вымысел и мягкие слезы. Я вода.

Теряя прозрачность, я становлюсь гадкой на вид и горькой на вкус. Оставляю на губах ребусы и загадки совсем не тайные. Разгадки мгновенны, но их я не выдаю, берегу для себя, и все вижу, все запоминаю.
Злая вода опасна! Хуже чем засуха, мрачней, чем предательство. Как черная ворона, летящая назад, я стремлюсь заразить все и это мое качество.

В качестве белой пудры я люблю выступать на морозном воздухе. Кружиться в ветре, рассыпаясь на причудливые геометрические формы. Забавляется с углами и замысловатыми узелками. Пою бесконечным хрустом и сковываю сердца. Ведь я вода. И согревать землю - это мое качество.

Я люблю парить! Длительно трансформироваться и охватывать собой обширные пространства. Сгущаться и плакать яркими вспышками. Будоражить воображения, создавая причудливые стихи и поэмы. Невесомость это мое качество. Воздушность - это мое состояние. Ведь я вода!

Я живу в мысли и это самое сокровенное состояние, которым я дорожу. Именно в нем я могу быть постигнута. В тишине, прибывая в истинном виде. Капля.

Один и круглый.

Два стрелочника сидели в будильнике, взирая на циферблат. Они механически всхлипывали и переглядывались. В этом взгляде можно было прочесть лишь две мысли: мысль о расставании и мысль, о встрече.
Стрелочники весьма сильно отличались по манерам (и выражениям). Один был стремителен, неудержим. Второй, наоборот: медлен и вял. Одному доставляло удовольствие, находится в движение, другому в терпении.
И конечно у каждого был свой взгляд на жизнь. Торопливый утверждал, что стремительный бег помогает в развитии и продвижении вперед:
- Чем больше сделаешь, тем быстрее придешь к результату, - говорил он. Второй, находясь в философском наблюдении, также неутомимо продвигался.
Из цикла в цикл, они совершали одинаковые движения по кругу, из цикла в цикл затрагивали те же вопросы, проходя прошлые дороги вновь и вновь. И всегда эти дороги упирались в циферблат. ОДИН И КРУГЛЫЙ. И не было ему конца, как и начала…

Жизнь мыльного пузыря.

Жизнь мыльного пузыря по своей сущности довольно нелепа и однообразна. Как будто бы это совсем не мыльный пузырь, а какая-то банка с йодом или баллончик с дихлофосом.
Его жизнь начинается из смеси, полноты и единства, где можно было бы существовать, но, только не являясь при этом мыльным пузырём. Прибывать в постоянных переходах из себя в себя и замыкаясь на внутренне пространство. И лишь только выход из этого состояния может привести к возникновению мимолетной иллюзорной жизни.
Мгновение перехода, пожалуй, самый красочный и незабываемый момент, где сплетены тревога утраты прошлого, трепет перед незнакомым будущим и чувство растущей формы. Единственной формы пузыря, заложенной в его незыблемом начале.
Дальнейшая жизнь уже не несет в себе той первоначальной загадки, а выстраивается скорее по определенному алгоритму развития. Мыльный пузырь пытается занять как можно больше окружающего пространства. Накапливая его внутри себя, он внутренне истощается, становясь неустойчивым и раздражительным. И тем самым, приближая неминуемый конец недолгого мыльного существования.
Концовка жизни всегда неизменна, хотя последние мгновения могут показаться искрометным полетом в звенящей полноте пузыря и радости красочного самозамыкания.

Зелёный мяч.

Пробежаться по пляжу с зелёным мячом мечтает не каждый, да еще так, что бы при этом, не лаяла ни одна собака. И песок под ногами издавал тихие музыкальные мелодии. Пусть ветер становится все слаще, а волны превращаются в светящиеся снега.
А когда тяжелая усталость незаметно подберется к мячу, он поменяет цвет на бирюзовый и ваш бег плавно перерастет в полет. В эту секунду много из повседневной жизни для вас обратится в пустоту, а точнее сказать в поющий песок, сладкий ветер и в волны сияющего снега.

Есть только одна проблема, где найти такой чудесный зелёный мяч?

Лестница в небо.

Ахтунг. Как лучше приставить лестницу к небу? Действительно трудно в это поверить, но лестница никак не хочет доставать до сине-белого пространства. Вот ведь незадача. А на первый взгляд кажется, что это плевое дело и времени больше чем миллисекунда не займет.
Нельзя опускать руки, никогда. Вторая попытка по установке прибора со ступеньками, провалилась неизвестно куда. Черт побери! Ведь это была совсем не лестница! Так почему же именно это я понял так не сразу. Не знаю, видимо, накопленный опыт мал по сравнению с небом. Придется использовать краски.
Кажется, вода согрелась, а лестница вновь не достает до облаков. Но теперь я могу обмакнуть кисточку в желтое и помочь теплоте спуститься к земле. Пусть так и будет, ведь правила установлены задолго до того, как я начал цеплять лестницу к небу. Да, желтая краска сработала, теперь можно видеть, как лучи образуют небольшие скопления, и это очень радует.
А что же с водой? Пусть она достанется кому-то другому, надобность в ней уже отпала. Может лужам она и нужна, мне нет.
В голове произошел скачек, и все встало на свои места… Величественная лестница, небо и желтый свет. Красиво.
Пусть эта картина так и останется запечатлена в мечте обычного человека, пытающегося приставить лестницу к небу.